Еще фото

Автор (ы):  Галина Прохорцова
Журнал:  №6-2017
Интервью с Сергеем Горшковым, ветеринарным врачом-хирургом (Новосибирск, клиника «Бэст»).
Сергей Горшков специализируется в ортопедии, неврологии, нейрохирургии. Один из первых в России начал применять в клинической практике методику транспедикулярной фиксации позвоночного столба при травматических и дегенеративных поражениях позвоночного столба (Синдром Вобблера, Кауда Эквина), а также методику выравнивающей остеотомии голени (TPLO) в качестве метода лечения разрыва передней крестовидной связки. Является автором запатентованной методики и разработчиком остеоинтегрируемых протезов SerGoFIX – чрескожных вживляемых протезов конечностей после перенесенной ампутации у собак и кошек. Один из первых в мире и первый в России выполнил серию операций по одномоментной имплантации протезов у собак и кошек в клинической практике.
Соавтор запатентованного метода «Эндоскопическая гемиламинэктомия как метод лечения дегенеративного заболевания межпозвонкового диска hansen тип 1 у собак, 2016»

Сергей Сергеевич, расскажите, пожалуйста, о себе.
- Я родом из небольшого городка Великие Луки Псковской области. В школе, благодаря моему учителю, я серьезно увлекся биологией и естественными науками. В 5-м классе подруга моей мамы, патологоанатом, подарила мне микроскоп, покровные стекла, и это еще больше «подогрело» мой интерес в будущем к гистологии и патологической анатомии. В 9-м классе я приходил к ней на работу в местный морг на секционные вскрытия и на судебно-медицинскую экспертизу. Любовь к естественным наукам я совмещал с другими своими увлечениями: игрой в КВН (был капитаном команды) и музыкой - я создал рок-группу. При этом всерьез задумывался о поступлении в театральный.

Как при столь разносторонних интересах возникло желание стать ветеринарным врачом?
- У нас в семье всегда были собаки. Ризеншнауцер Фиджи заболела, когда я учился в 10–11-м классе, у нее появилось подкожное образование, достаточно быстро прогрессировавшее. На все 90-тысячное население Великих Лук было несколько ветеринарных врачей, и после множества попыток получить какую-либо помощь лишь один доктор согласился это сделать – удалить опухоль. После операции нам сказали, что собаке остался жить месяц, а на многие вопросы, которые мы задавали по поводу болезни, мы ответов не получили. К счастью, после операции Фиджи прожила еще 2 года.
Видимо, то, что моя собака болела, а я ничем не мог ей помочь, повлияло на мой выбор профессии.

 И вы приехали в Москву учиться.
- Я поступил в Московскую ветеринарную академию и c головой ушел в учебу, отчасти из-за того, что нам постоянно говорили:
«Больше всего студентов отчисляются на первом курсе! Вас всех отчислят! Особенно за физкультуру».
В середине учебы на первом курсе я узнал, что есть кружок по хирургии на кафедре оперативной хирургии. Так я попал к Козлову Николаю Андреевичу, своему первому вузовскому учителю, который научил меня базовым принципам хирургии и показал направление, в котором следует двигаться в профессии. Меня это очень увлекло, и я проводил все свободное время на кафедре, пройдя «стандартный» путь – от мытья полов до основного ассистента, как мы тогда говорили, «в ране», что было особенно почетно. На тот момент на кафедре также преподавал и оперировал Антон Акимов, у него мне удалось поучиться, и я рад этому. Когда я учился на 3-м курсе, в 2010 г., мне посчастливилось побывать на конференции WSAVA в Швейцарии, и это полностью изменило мое видение ветеринарной медицины. Масштаб конференции, подача материала, множество секций, залов, лекторов, выставки, – все это было поразительно, потому как у нас, в России, таких конференций не было! Все свои деньги, которые у меня были c собой, я потратил на книги по ветеринарной неврологии
и ортопедии. В Женевском аэропорту у меня оказался перевес в 6 килограммов, денег оплатить его не было, и я выкинул джинсы, кроссовки и еще много вещей, но книги привез! Тогда я ощутил, что знания добываются действительно непросто и стоят дорого! И с тех пор я и начал непрерывно и много читать профессиональной литературы, особенно англоязычной.

Что необходимо для того, чтобы стать хорошим специалистом?
- Основным фактором успеха, если ты посвящаешь себя хирургии, я думаю, является осознанная практика, постоянное обучение, лучше, если есть наставник и учитель, – это ускорит процесс. Необходимо много читать и параллельно работать, вскрывать и отрабатывать на секционном материале все полученные знания, хирургические техники. И, безусловно, важно инвестировать в свое образование, что всегда в итоге окупится.
Медицинские данные обновляются каждые 5 лет. И то, что было 5–7 лет назад, уже не актуально. Происходят изменения в подходах к диагностике, принципах лечения многих заболеваний. И для того, чтобы быть «в теме», нужно постоянно изучать свою область, посещать конференции, общаться с коллегами. Врач должен учиться всю жизнь, другого пути нет.

Как отнеслась ваша семья к тому, что вы выбрали эту профессию?
- Родители всегда и во всем меня поддерживали. Если я чего-то и добился, то, в первую очередь, благодаря поддержке своей семьи и моих ближайших коллег и друзей. Сегодня я живу от них на расстоянии 3300 км. Отец занимается швейным производством. Мама – ландшафтный дизайнер. Могу сказать, что вместе с бабушкой они реализуют самые смелые проекты в нашем городе. Летом вся семья живет на даче, куда я также стараюсь приезжать, хотя работы много, и это непросто.

Были ли в вашей профессиональной жизни люди, оказавшие на вас влияние?
- Большое значение для меня как профессионала имела встреча с профессором Ягниковым Сергеем Александровичем, которого я считаю своим вторым учителем. Он учил не просто принципам остеосинтеза, а глубокому осмысленному подходу к своей деятельности при лечении пациентов. Начиная от того, как ты выглядишь, до того, как разговаривать с владельцами, анализировать свои ошибки, осложнения и подходить к их решению. При любом осложнении врачу необходимо в первую очередь искать свою ошибку и свой просчет, а затем уже винить владельцев. Исходя из принципов гуманной медицины, безусловно, нельзя винить владельцев ни в болезни своего питомца («что ж вы вырастили такую опухоль!»), ни в осложнениях, – даже если действительно в этом есть их вина.
Сергей Александрович учил тому, что лечение должно быть быстрым, эффективным и комфортным не только для животного, но и для его владельца. И это нашло отражение в моем профессиональном становлении как врача.
Мне посчастливилось попасть на большинство его лекций, которые он читал в РУДН, несмотря на то, что это было непросто – требовался пропуск, а у меня как студента Московской академии его не было, и я пробирался через черный ход.
Другим ключевым моментом в моей профессиональной жизни было знакомство с Сотниковым Владимиром Валерьевичем, который стал моим «неврологическим» учителем. Приехав в его клинику на стажировку, как я рассчитывал, на неделю, после сессии задержался на два месяца.
Я в клинике жил, спал где придется: на каком-то сломанном хирургическом столе, на полу, подкладывая под голову что придется, но был всему этому крайне рад, потому что наблюдал непрерывный процесс лечения пациентов. Меня интересовало все, что происходило вокруг. Я впервые увидел, как работает сплоченная команда профессионалов, что очень вдохновило. Это был «космос» ветеринарной медицины, по крайней мере, в области неврологии и ортопедии точно. Благодаря неудержимой энергии и мотивации со стороны Владимира Валерьевича, я стал интересоваться неврологией более углубленно. Позднее Сотников пригласил меня на работу в свою клинику, и я с удовольствием принял это приглашение. Я благодарен за поддержку и неоценимый вклад в мое развитие и становление моим петербургским друзьям и коллегам: Албулу Андрею, Лавровой Ксении, Сотникову Михаилу Валерьевичу.
В этот период в Россию часто приезжал весьма харизматичный невролог, доктор Шренк. Его лекции были очень яркими, а читал он их живо и с юмором. В моих планах было переехать на работу в Европу или Америку, поэтому я стажировался почти три месяца в пражской клинике доктора Шренка.

Как далее продвигалось ваше профессиональное становление?
- Новый этап для меня наступил, когда возник интерес к технологиям лечения разрыва передней крестовидной связки, а именно к методу TPLO. На тот момент в России данную методику еще никто не использовал. Я собирался изучить метод и внедрить данную процедуру в нашей клинике в Санкт-Петербурге.
На одной из конференций я и познакомился с Натальей Владимировной Улановой. Она, вернувшись из США, выступила с докладами о новых технологиях, в том числе о методе TPLO и о своем опыте применения данной методики. Меня это очень заинтересовало, и я отправился в Новосибирск, в клинику «Бэст» поучиться. Несколько недель стажировки закончились для меня переездом в Новосибирск и тем, что я понял, что нашел свое место.

Вам по душе пришлась сибирская погода?
- Определенно да! У нас очень сплоченная, дружная и прогрессивная команда. Нашей сильной стороной является то, что мы постоянно ищем что-то новое, и двигателем во всем этом выступает Наталья Владимировна. Она максимально поддерживает нас во всем. Все наши идеи и проекты реализуются благодаря ее интересу и вовлеченности.
В прошлом году, в Венеции, на эндоскопическом ветеринарном симпозиуме Наталья Владимировна выступила с докладом о первой в мире эндоскопической гемиламинэктомии у собак при лечении болезни межпозвонкового диска.
Летом и зимой у нас проходит «бэстсейшн» – всей клиникой летом мы едем на Алтай сплавляться по реке. Зимой – в горы, в Шерегеш, дня на три покататься на лыжах или сноуборде, на который я встал сразу, как переехал в Новосибирск.

И на сибирской земле вы смогли реализовать то, что не делал еще никто в истории ветеринарной медицины?
- Да, в мире подобное протезирование делаем мы и в клинике Fitzpatrick Referrals в Англии. Доктор Фитцпатрик одним из первых в мире выполнил успешное протезирование вживляемых титановых протезов коту по кличке Оскар. Впервые я узнал об этом на 3-м курсе, и для меня это было потрясением. Я много думал над тем, как сделать подобное в России, но так, чтобы это было доступно. И только благодаря нашей команде мы это сделали – это заслуга всех,
но в первую очередь – Натальи Владимировны, Виктории Викторовны (Мануйловой), сотрудников Томского политехнического университета, а именно Твердохлебова Сергея Ивановича, всех врачей стационара, наших ассистентов, которые выхаживали животных и днем, и ночью.

В чем отличие вашей разработки от разработки доктора Фитцпатрика?
- Мы разработали не только протезы, но и саму технологию протезирования с последующим креплением индивидуальных силиконовых 3D-лапок, которые печатаются на 3D-принтере. Технология находится на стадии патентования. суть заключается во вживлении специальных титановых имплантатов с биопокрытием, обработанных по специальной технологии, непосредственно в кость через кожу. Аналогом могут служить рога у оленя – примерно также протез находится снаружи, выходя из кости, а кожа «врастает» в пористую часть титанового имплантата.
Сегодня мы печатаем наши протезы с помощью специального титанового принтера. Благодаря биопокрытиям вероятность инфекции снижается в разы. Однако именно глубокая инфекция на сегодняшний день является самым грозным осложнением. И эта проблема пока не решена в мире. После того, как
титановый протез приживается, – обычно это занимает несколько недель, – на него надевается, как колпачок, внешняя лапа, напечатанная на 3D-принтере. Сейчас мы уже крепим внешние лапы почти сразу после операции. Это позволяет животным вернуть утраченную конечность, чего ранее сделать было
невозможно. Эти операции у нас доступны простым людям благодаря их стоимости. За рубежом подобная операция стоит в десятки раз дороже, что, безусловно, ограничивает развитие любого метода.
На сегодняшний день мы имеем, в отличие от зарубежных коллег, отдаленные результаты в виде 19, 17, 13, 9 и 7 мес. жизни у наших пациентов и публикацию по данной теме в российских изданиях (ред.: VetPharma, №4–2017).
Сейчас мы готовим к публикации большую статью с гистологическим подтверждением процесса остеоинтеграции в авторитетном зарубежном издании. Статья посвящена остеоинтегрированному протезированию. В мире еще не опубликованы результаты с подобным продолжительным периодом наблюдения.

Как много проведено операций?
- За 2 года имплантировано 15 протезов, 77% – успешно. Но необходимо очень тщательно подходить к выбору пациентов. Главное – не навредить, чтобы преимущества от самого протезирования не перевешивали возможные риски. Так гласит наш основной принцип.

Клиника «Бэст» располагает всем необходимым оборудованием для проведения подобных операций?
- Недавно у нас появилась рентгеноскопическая установка ЭОП (С-дуга) – это рентген в реальном времени. Можно нажать на кнопку и видеть кости, ткани, что реально происходит в теле пациента. Мы его используем для выполнения неврологических и малоинвазивных ортопедических операций. Подобное оборудование есть лишь в нескольких клиниках в России. У нас активно используются все виды томографии: компьютерная, магнитно-резонансная. С помощью компьютерной томографии выполняем предоперационное планирование. Хирургическое планирование позволяет достичь более предсказуемых результатов, заранее проработать операцию на прототипах костей. На основании данных томографии мы можем «напечатать» пластиковую модель лапы, части конечности и спланировать операцию; создать индивидуальные титановые имплантаты, пластины, винты непосредственно под конкретную кость пациента, имеющего, например, какую-либо деформацию.

Работа приносит вам огромное удовольствие?
- Возможность использовать все эти технологии в условиях одной клиники и использовать их во благо, улучшая качество ветеринарной медицины, не может не радовать. Важным моментом является то, что мы, ветеринарные врачи, можем быстрее, чем врачи гуманной медицины, внедрять наши разработки, технологии в клиническую практику. В этом есть определенное преимущество.
В сентябре на ветеринарном конгрессе в Копенгагене (WSAVA) мы убедились, что наша страна и российские ветеринарные врачи в некоторых областях, а именно в ортопедии, неврологии, не то что не отстаем, а либо идем на одном уровне, либо по некоторым позициям даже обгоняем наших зарубежных
коллег. Это нас вдохновляет.

Как вы проводите свободное время?
- Свободного времени почти не бывает. Но если оно появляется, я обычно еду в клинику, делаю там свои следующие проекты, собираю материал для лекций. Люблю читать, в основном профессиональную литературу, а также книги по саморазвитию и биографические.
Не мыслю своей жизни без музыки: играю на гитаре, на бас-гитаре, немного на барабанах, губной гармошке, на флейте. В планах – купить электрогитару, но времени не хватает.

Есть ли у вас мечта?
- Мечта – это что-то очень абстрактное. Есть цели, задачи, идеи и проекты. Их я стараюсь реализовать, и все пока идет по плану. C возрастом мечты меняются. Я убежден, что люди должны стремиться создавать новое, – то, что может стать ценностью для будущих поколений и даст толчок дальнейшему развитию цивилизации. И мне как профессионалу хотелось бы внести свой вклад в это благое дело.

   





Назад в раздел